“Налог на воздух” Чубайса изымут из кошельков народа? “Углеродный сбор” поднимет тарифы ЖКХ – эксперты
В Совете Федерации дали негативную оценку предложенной минэкономразвития редакции законопроекта об “углеродном сборе”. В РСПП опасаются, что он спровоцирует рост тарифов ЖКХ для населения и увеличение темпов инфляции. Напомним, предложение ввести “углеродный налог” внес ранее глава “Роснано” Анатолий Чубайс. Экономический обозреватель Царьграда Юрий Пронько тогда же предупредил, что “налог на воздух” Чубайса в итоге изымут из кошельков народа.
Еще в июне этого года руководитель госкорпорации “Роснано” Анатолий Чубайс предложил ввести в России новый углеродный налог для бизнеса. Идею введения “налога на воздух” прокомментировал экономический обозреватель Царьграда Юрий Пронько.
По его словам, среди нынешней российской элиты существует отдельная категория людей, которым следует “помалкивать в тряпочку и не привлекать к себе внимания”, но они не могут сдерживать себя, поэтому “умничают и провоцируют, чтобы после оценить реакцию”. Именно к этой категории людей относится “наноаферист” Чубайс, считает Пронько.
“Лично для меня очевидно: Чубайс не просто провоцирует, он и его партнеры прощупывают нас на, простите, “вшивость”. Проглотят или нет? Промолчат или будут возмущаться?” – сказал Пронько в эфире программы “Сухой остаток” на Царьграде.
Эксперт подчеркнул, что если “чубайсовский побор” будет введен, то его в очередной раз изымут из кошельков граждан России, как это уже было с повышением НДС, увеличением акцизов на топливо и прочими “инициативами”. И это в ситуации, когда доходы российских семей падают шесть лет подряд, а налоговая нагрузка только растёт, указывает Пронько.
Идея Чубайса нашла свое продолжение в законопроекте об “углеродном сборе”. Минэкономразвития предложило свою редакцию документа. Однако пока он вызвал только критику.
Так, в Совете Федерации выдвинули свои возражения, которые, как пишут “Известия”, уже направили руководителю аппарата российского правительства Константину Чуйченко. Сенаторы полагают, что новый платеж для предприятий за превышение квоты на выбросы парниковых газов может негативно сказаться на динамике роста экономики страны.
В Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) же, как и Пронько, опасаются, что “углеродный сбор” спровоцирует рост тарифов ЖКХ для жителей России и увеличит темпы инфляции.
Что в проекте?
В документе, который предлагает минэкономразвития, планируется установить общий максимально допустимый объем прямых выбросов парниковых газов для предприятий – 150 тысяч тонн СО2-эквивалента.
Если эта квота будет превышена, то компании с 2025 года придется платить “углеродный сбор”. При этом на само предприятие возлагается процедура инвентаризации и составления отчета для чиновников о выбросах парниковых газов.
Правда, пока, как пишут СМИ, ставки сбора не озвучены. Их предполагается определить только через пять лет, когда сам закон вступит в силу.
Куда пойдут деньги?
По идее авторов проекта, деньги, которые будут поступать с предприятий по этому сбору (то есть в том, что превышения будут, явно не сомневаются), станут собирать в Фонд поддержки реализации проектов по сокращению выбросов и увеличению поглощения парниковых газов.
Мнение экспертов
В Совете Федерации предложили в ответ сначала провести инвентаризацию выбросов парниковых газов и уже после этого вносить инициативы по их налоговому регулированию. Член Комитета Совфеда по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Геннадий Орденов отметил, что “возможно, в результате и не потребуется обкладывать нашу экономику дополнительными платежами”.
Политолог и экономист Михаил Делягин ранее, комментируя в беседе с Царьградом предложенный главой “Роснано” “углеродный налог”, высказался более прямо. Он считает, что это будет смертный приговор для ВПК, нефтеперерабатывающей и химической промышленности, а для Чубайса – “просто рай”.
“Это будет для него (Чубайса) такой же праздник, как ограбление людей при помощи ваучерной приватизации, как обворовывание людей при помощи бюджета, когда он был министром финансов, как дефолт 1998 года, который, в общем-то, в значительной степени был организован им и его будущими подельниками, – возмущался тогда же эксперт. – Я думаю, что для него это будет просто рай”.
Минэкономразвития отказалось вводить «налог Чубайса»
Министерство экономического развития исключило предложенные главой «Роснано» положения, касающиеся углеродного налога, из законопроекта о госрегулировании выбросов парниковых газов после замечаний, представленных Минэнерго, Минпромторгом и Российским союзом промышленников и предпринимателей (РСПП). Скорректированный вариант законопроекта ведомство направило в правительство.
Об этом говорится в письме заместителя министра экономического развития Михаила Расстригина в правительство. У РБК есть копия, информацию также подтвердил источник в одной из компаний, сотрудники которой участвовали в обсуждении документа.
Представители профильных вице-премьеров Дмитрия Козака и Алексея Гордеева отказались от комментариев. В РСПП заявили, что пока не получили итоговую версию законопроекта.
РБК направил запрос в Минэкономразвития и Минэнерго. Представитель Минпромторга отказался от комментариев.
Зачем нужен углеродный налог
Председатель правления УК «Роснано» Анатолий Чубайс предложил ввести в России так называемый углеродный налог, взимаемый за превышение компаниями целевых показателей выбросов парниковых газов. Об этом он заявил в интервью «РИА Новости» на Петербургском экономическом форуме в июне 2019 года. По словам Чубайса, новый налог призван стимулировать промышленников снижать выбросы. «Не все знают, что за последние несколько лет Евросоюз принял целый список решений, по которым товары, поставляемые в ЕС, в случае если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам СО2 (углекислого газа. — РБК) при производстве, облагаются дополнительным налогом», — пояснил он. На первом этапе ставки углеродного налога должны быть «символическими, совсем минимальными».
Изначально введение этого налога был прописано в законопроекте Минэкономразвития о государственном регулировании парниковых газов, который готовится в рамках присоединения России к Парижскому соглашению о климате, но углеродный налог предлагалось начать применять через пять лет после вступления закона в силу. Премьер-министр Дмитрий Медведев ратифицировал присоединение России к Парижскому соглашению в сентябре 2019 года.
Теперь Минэкономразвития предлагает вернуться к рассмотрению вопроса об углеродном налоге после запуска системы отчетности и мониторинга выбросов парниковых газов, если Россия не достигнет целей по сокращению выбросов. Она обязалась снизить выбросы до уровня не более 75% по сравнению с 1991 годом к 2020 году и до 70–75% — к 2030 году. В 2017–2018 годах Россия находилась на уровне ниже 70% по сравнению с 1991 годом, а с учетом абсорбирующей функции лесов — на уровне 50%, отмечали эксперты Moody’s.
РБК направил запрос в пресс-службу «Роснано».
Парижское соглашение о климате
Парижское соглашение было подписано 197 странами в декабре 2015 года, однако не все подписавшие его ратифицировали (Россия присоединилась к соглашению, но не ратифицировала в 2016 году). Сейчас в нем участвуют 186 стран. Президент Дональд Трамп в 2017 году объявил о выходе США из Парижского соглашения. О возможности выхода говорили власти Бразилии.
Кто выступил против нового налога
РСПП пытался убедить Минэкономразвития исключить из законопроекта о госрегулировании парниковых газов сборы за выбросы, апеллируя к тому, что Россия выполняет обязательства Парижского соглашения с превышением. В письме правительству от 23 сентября (есть у РБК) глава РСПП Александр Шохин отмечает, что для выполнения национальных обязательств России в рамках Парижского соглашения к 2030 году «достаточно корректного учета поглощающей способности российских лесов и реализации уже запланированных программ по повышению энергоэффективности». Он считает, что введение углеродного налога даже в перспективе пяти лет после вступления в силу нового закона негативно отразилось бы на инвестиционной активности российского бизнеса и стало бы препятствием для выполнения майского указа Владимира Путина обеспечить темпы экономического роста выше мировых.
Взамен Шохин предложил стимулировать реализацию проектов по сокращению выбросов парниковых газов и по увеличению их поглощения на добровольной основе, а также выстроить систему учета выбросов.
По оценке Российской академии наук, введение углеродного налога создает финансовые угрозы для корпораций российского топливно-энергетического комплекса (расчеты РАН есть у РБК): потери одного «Газпрома» составили бы $8 млрд в год при ставке $80 за тонну эквивалента СО2. Помимо прямых убытков введение налога несет риски потери Россией значительной части экспорта из-за существенного удорожания энергоносителей и снижения их привлекательности для европейских и азиатских потребителей, считают в РАН.
Директор фонда энергетического развития Сергей Пикин сказал РБК, что российским экспортерам следует готовиться к тому, что развитые страны введут пошлины на товары, при производстве которых были превышены нормы предельных выбросов СО2, и механизм налога мог бы их к этому стимулировать. Но потенциально возможные экспортные пошлины в Европе и других странах коснутся лишь экспортеров, поэтому предложения РСПП не перегружать промышленность тоже имеют основание, уточнил эксперт.
Углеродный налог: экологическая дань или входной билет в новую глобализацию?
Эксперты весьма скептически относятся к Парижскому соглашению, указывая, что дух документа противоречит принципам национального суверенитета
Недавнее предложение Анатолия Чубайса ввести так называемый «углеродный налог» открывает новый этап борьбы за внедрение в России принципов Парижского соглашения по климату, к которому наша страна присоединилась в 2016 г. Дух документа, в сущности, противоречит принципу национального суверенитета, но отыграть ситуацию назад без больших репутационных потерь не получится — достаточно вспомнить, каким нападкам прогрессивной общественности подверглось решение Дональда Трампа о выходе США из Парижского соглашения. Дальнейшее движение в рамках соглашения требует широкой и публичной экспертизы, которая вполне может оказаться дискуссией о долгосрочных приоритетах российской экономики и политики, в которых более невозможно игнорировать экологическую составляющую.
Углеродная индульгенция
«Есть такое явление, как углеродный протекционизм. Не все знают, что за последние несколько лет Евросоюз принял целый список решений, по которым товары, поставляемые в ЕС, в случае если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам СО2 при производстве, облагаются дополнительным налогом. И если мы сейчас легко проскочим эту развилку с налогом, считая, что мы всех перехитрили, то через 5–7–10 лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК. И это вещь очень болезненная», — пояснил Анатолий Чубайс свою позицию в интервью РИА Новости в ходе Петербургского международного экономического форума — 2019.
По мнению главы «Роснано», главная дилемма по поводу «углеродного налога» не в терминах «за» или «против», а иначе — «мы за тактику или мы за стратегию?».
«Значимость глобального изменения климата настолько высока и даже сверхвысока, что в этой теме какими-то косметическими мерами отделаться уже не удастся», — так звучал ответ Чубайса тем, кто полагает, что ввести очередной налог будет решением против российского бизнеса. На первое время, добавил Чубайс, ставки «углеродного налога» должны быть «символическими, совсем минимальными», а для начала «было бы разумным разобраться с правилами измерения, понять объемы выбросов — мы их пока не понимаем, — а потом, скорее всего, придется думать о введении налога».
Прежде чем оценивать предложение Чубайса, стоит отметить, что некое подобие «углеродного налога» уже имеется. В России, напоминает эксперт по налоговому праву генеральный директор Национальной юридической компании «Митра» Юрий Мирзоев, нет отдельного углеродного регулирования, но есть экологические платежи, в том числе плата за негативное воздействие на атмосферу при выбросах диоксида и монооксида углерода.
Правда, ставка за выбросы оксидов углерода минимальна — 1,5 руб. за тонну; серьезным стимулом к снижению выбросов и внедрению «зеленых» технологий этот платеж не является. Для того чтобы это произошло, отмечает Мирзоев, ставка налога должна составлять порядка $20–50 за тонну, то есть на три порядка больше.
«Насколько можно понять высказывание Чубайса, он предлагает ввести „углеродный налог“ заново, вместо существующих форм регулирования, чтобы собираемость была более прозрачна. В мире углеродное регулирование реализуется двумя способами: через систему квот или через налоги, сборы и т. п., — напоминает эксперт. — Для создания системы квот требуется организация целого рынка с отдельной инфраструктурой, это потребует больших затрат, и неизвестно, удастся ли это сделать эффективно. Более целесообразно идти вторым путем, тем более основа для этого уже присутствует, и с точки зрения администрирования вряд ли возникнут какие-либо проблемы, если вписать „углеродный налог“ в существующую систему экологических платежей. Но очень важно учитывать долгосрочные последствия значительного повышения ставок углеродных сборов для экономики. Существенно увеличивать платежи за выброс углерода и оставлять в неприкосновенности другие существующие налоги и сборы было бы неправильно, это лишь создаст дополнительную нагрузку на предприятия и граждан».
По такому пути, добавляет Мирзоев, пошли, например, в Швеции и Канаде, где действуют очень высокие сборы за выбросы углерода, но это не стало ударом по экономике — предприятия получили компенсации по другим налогам.
Подводные камни Парижского соглашения
Сама постановка вопроса об «углеродном вопросе» возникла в интервью Чубайса в контексте продолжающихся споров о принципах ратификации Парижского соглашения по борьбе с глобальным изменением климата, которое было принято 12 декабря 2015 г. и после 2020 г. должно прийти на смену Киотскому протоколу. Условием для его вступления в силу является ратификация соглашения 55 странами, на которые приходится по крайней мере 55% общего объема глобальных выбросов парниковых газов.
Россия Парижское соглашение до сих пор не ратифицировала, хотя присоединилась к нему в апреле 2016 г. — подпись под документом поставил тогдашний вице-премьер правительства РФ Александр Хлопонин. Через несколько месяцев после этого в российской элите произошла малопонятная, на первый взгляд, перестановка: глава администрации президента Сергей Иванов занял новую должность спецпредставителя президента РФ по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта — перемещение, которое по всем меркам сложно назвать карьерным ростом.
Именно Иванов предельно четко обозначил позицию России по ратификации Парижского соглашения: это произойдет, заявил он в марте, только после полного учета российских лесов и их способности по поглощению двуокиси углерода.
«Я считаю, что до ратификации Парижского соглашения мы должны четко знать поглощающую способность наших лесов, болот, степей и пустынь тоже — там тоже есть растительность. Мы должны четко понимать перед ратификацией, какие обязательства мы берем на себя. С открытыми глазами надо ратифицировать такие серьезные вещи», — сказал Иванов в ходе Недели российского бизнеса.
Этот момент и может оказаться принципиальным для определения российских обязательств в рамках ратификации Парижского соглашения.
«В отличие от Киотского протокола, Парижское соглашение подразумевает подсчет поглотительного эффекта, который оказывают леса, но предлагаемая России методика такова, что, по сути, обнуляет все положительное воздействие наших лесов на окружающую среду.
В рамках принципов Парижского соглашения под „углеродный налог“ должна попасть и газовая энергогенерация, которая считается экологически чистой, причем нам предлагается считать выбросы и на месторождениях, и вдоль всех трубопроводов, и на самих электростанциях»,
— поясняет ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков.
Тем не менее Россия уже в ближайшее время сделает все возможное для ратификации Парижского соглашения, заявил в ходе ПМЭФ Руслан Эдельгериев, спецпредставитель президента РФ по вопросам климата, до июня 2018 г. возглавлявший правительство Чечни (он считается человеком из ближайшего окружения Рамзана Кадырова).
«До конца года, по моему мнению, мы выйдем на ратификацию», — уточнил он в своем выступлении на сессии с участием Чубайса, который не преминул напомнить об этом в своем интервью. Однако такая поспешность уже вызывает серьезную критику наряду с предложением ввести «углеродный налог».
«Эта идея выглядит очень опасной для всей экономики России, и сложно сказать, понимает ли Чубайс все последствия такого решения. Или же он просто следует в тренде западного мира и лоббистов Парижского соглашения? — задается вопросом Юшков. — Введение „углеродного налога“ предполагает, что у всех товаров, производимых в стране, будет отслеживаться так называемый „углеродный след“.
Если раньше наличие углеводородов было конкурентным преимуществом России, то Парижское соглашение пытается его нивелировать в пользу возобновляемой энергетики. России, как одной из крупнейших стран мира по запасу углеводородов, стоило бы остеречься».
Проблема российской политики в отношении «альтернативных» (нетрадиционных) источников энергии даже не в том, что у России нет экономической необходимости в формировании специального инвестиционного цикла под их развитие, полагает профессор Высшей школы экономики Дмитрий Евстафьев. Скорее, целесообразна комплексная программа повышения энергоэффективности производства и энергосбережения в социальной сфере. Нынешние же попытки «затолкать» Россию в систему Парижского соглашения происходят в момент, когда даже в Европе разгорелась дискуссия относительно реальной экономической эффективности «постуглеродных» видов энергии.
«Создается впечатление, что европейцы и их контрагенты в России планируют сделать так, что именно Россия будет „оплачивать банкет“, который, образно говоря, „закатывали“ энергоэкологи в Европе в последние 10 лет и который стоил европейской экономике больших денег, — говорит Евстафьев. — Проблема не в „углеродном налоге“ как таковом, а в том, что „альтернативные“ энергетические проекты в Европе и в меньшей степени в США были частью огромной индустрии, включавшей и производство оборудования, и новые материалы, и новые компоненты в химической промышленности (вспомним, как все исступленно боролись с фреоном), и формирование социальных институтов, и новые модели личного и корпоративного потребления, и новые сервисы в финансовой и инвестиционной системе (рейтингование „экологической ответственности“ корпораций и их приверженности устойчивому развитию стало важнейшим инструментом регулирования инвестиционных процессов). Все это было инструментом управления развитием. Но будет ли втягивание в новую волну эколого-энергетических проектов таким стимулом для России или мы просто потратим деньги на закупку западных технологий и оборудования, которое очень скоро придется опять обновлять?
Правила игры определяет Запад, прежде всего ЕС, мы на изменение этих правил повлиять не сможем. И не станет ли наше чрезмерное участие в такого рода проектах и системах инструментом регулирования нашей энергетической политики, в том числе и в классических углеводородах?»
Экологизация или модернизация?
В конечном итоге принципы Парижского соглашения затрагивают такую пока еще значимую для современной мировой системы вещь, как государственный суверенитет. Например, средства, которые будут собраны в виде «углеродного налога», могут попасть не в национальные фонды, а в международные структуры, занимающиеся реализацией принципов Парижского соглашения, напоминает Юшков. Все это, обоснованно считает эксперт, выглядит крайне сомнительным с точки зрения интересов России.
«Идея введения „углеродного налога“ полностью вписывается в логику современной капиталистической системы: физическое пространство и все биологические и сырьевые ресурсы отчуждаются в пользу собственника, — считает доцент ВШЭ Павел Родькин. — Недра, перестав быть общенародным достоянием, переходят в корпоративную и госкорпоративную собственность, требующую повышения доходности и создания ренты на те или иные ресурсы. Налог можно рассматривать именно как внутреннюю ренту.
То обстоятельство, что она создаст значительную негативную нагрузку на производство и экономику в целом, абсолютно не противоречит базовым принципам существующей модели — постоянному перекладыванию и экспорту (если говорить о глобальной экономике) издержек и нагрузок на потребителей или более слабых участников системы».
Фактически соглашение — некая альтернативная модель глобализации, появившаяся в момент, когда традиционные механизмы мировой гегемонии США перестали работать или были поставлены под сомнение (в последнем случае речь идет прежде всего о доминировании доллара как основной резервной валюты). Идея «экологической дани», которую продвигает Чубайс под названием «углеродного налога», была одной из рабочих стратегических идей либерал-глобалистского крыла американской элиты в преддверии, как казалось, триумфального избрания Хиллари Клинтон на пост президента США.
«Надо быть очень наивным, чтобы не связать реинкарнацию этих идей, своего рода их ребрендинг, с активизацией предвыборной кампании в Демократической партии США и выдвижением на первые роли Джо Байдена, который имеет, во-первых, стратегические интересы в энергетике, а во-вторых, развитые связи в либеральном сегменте российской элиты», — напоминает Евстафьев.
С этой точки зрения очень интересно взглянуть на реакцию, которую породило решение о выходе США из Парижского соглашения, принятое Дональдом Трампом 1 июня 2017 г., вскоре после его победы над Клинтон. Одним из характерных откликов стала книга французского философа и социолога Бруно Латура «Где приземлиться? Опыт политической ориентации», недавно выпущенная в русском переводе. Тематика книги отнюдь не сводится к критике Трампа — фактически это манифест антимодернизации. Суть Парижского соглашения, полагает Латур, в том, что оно перечеркивает модернизационные проекты, которые прежде имелись у разных стран: для их реализации потребовалось бы несколько планет, но в наличии только одна. Великий проект модернизации, делает вывод Латур, оказался невозможен «вследствие того, что не оказалось Земли, способной вместить его идеал прогресса, освобождения и развития… Жизненно важным стал выбор между модернизацией и экологизацией. С этим согласны все».
Этот момент еще только предстоит осознать государствам, поставившим свои подписи под Парижским соглашением.
Однако именно фрагменты книги, посвященные американскому президенту, которого Латур прямым текстом называет «несравненным мошенником» и «клоуном», запоминаются больше всего. Вот лишь несколько цитат.
«Выйдя из Парижского соглашения, Трамп, наконец, открыто объявил если не новую мировую войну, то, во всяком случае, войну за определение театра военных действий: „Мы, американцы, не являемся жителями общей с вами Земли. Ваша Земля может быть под угрозой, но наша — нет!“ (…) Трамп, стоя на фоне розария Белого дома, триумфально провозгласил выход США из Парижского соглашения, объявив войну с целью оккупировать другие страны если не войсками, то углекислым газом. Попробуйте убедить другие страны-подписанты в том, что США, находящиеся в тысячах километров от них, не вторгаются на их территорию, влияя на состав воздуха, которым они дышат! Это ли не новое выражение права на доминирование, предполагающее новую версию Lebensraum [жизненное пространство]?» — пишет французский философ.
Последний термин особенно примечателен: Латур остерегается прямого сравнения «трампизма» с фашизмом, но, напоминая об одной из базовых идей германского национал-социализма, намекает, что аналогии имеют право на существование. Трамп, полагает автор книги, работает в интересах микроскопических элит, еще в начале 1980-х гг. осознавших, что для них и для девяти миллиардов «лишних людей» не остается общего пространства: «Даешь дерегулирование! Выкачаем все, что еще можно выкачать! Drill, baby, drill! [бури, детка, бури]. Мы точно выиграем, поставив на этого сумасброда: 30–40 лет передышки для нас и наших детей гарантированы. А после нас — хоть потоп».
Россия в книге Латура упоминается всего один раз, но в весьма примечательном контексте: «Оставим сторонникам Brexit, избирателям Трампа, туркам, китайцам и русским грезы о мировом господстве. Мы знаем, что, сколько бы они ни хотели властвовать над какой-либо территорией в картографическом смысле, у них не больше, чем у нас, шансов подчинить себе Землю, которая сама подчиняет себе сегодня и нас, и их».
Подобные рассуждения в логике «мы» и «они», конечно же, не оставляют сомнений, что дискуссии об «углеродном налоге» и ратификации Парижского соглашения не будут сугубо внутренним делом России.
«Скорее всего, в случае если Россия будет с большой осторожностью подходить к реализации принципов Парижского соглашения, нам предстоит столкнуться с серьезной информационной кампанией с подтекстом „вы отсталые люди, вы против человечества и т. д.“, в которой будут участвовать дети, заявляющие нечто вроде „вы лишаете нас будущего“.
В Европе уже происходит нечто подобное: на острие экологических протестов стоят школьники, банально прогуливающие уроки», — напоминает Юшков. Такие неутешительные перспективы требуют прежде всего исключительного внимания к уже существующим в России экологическим проблемам — при необходимости все они будут рано или поздно использованы против нас.
Чубайс на этот раз не виноват. РСПП объяснила «Фонтанке», за что россияне заплатят «углеродный налог»
Фото с сайта pixabay.com
После того как Дмитрий Медведев «в обход Госдумы» ратифицировал Парижское соглашение по климату, Россия обязана сократить выбросы парниковых газов к 2030 году на 25–30% от уровня 1990-го. Законопроект Минэкономразвития ограничивает допустимый объём выбросов цифрой в 150 000 тонн эквивалента CO2, а в случае превышения квот с 2025 года предприятия будут платить «углеродный налог». Вести отчётность выбросов бизнес будет самостоятельно.
1. Что такое «углеродный налог» и при чём тут Чубайс?
Чубайс здесь ни при чём (глава «Роснано» не является соавтором документа, но в рамках ПМЭФ-2019 он выступал за «углеродный налог»). Углеродный налог – это плата за выбросы эквивалента углекислого газа. Когда вы сжигаете топливо, чтобы дать тепло в дом, газ, чтобы разогреть пищу, едете на своём автомобиле, в результате сгорания топлива выбрасывается углекислый газ. Его выбросы и собираются обложить платой. Изначально углеродный налог вводился странами, которые не имели своих источников ресурсов, которые бы они могли добывать по конкурентной цене. Эти страны зависели от иностранных поставщиков. Страны ЕС имеют высокую стоимость ресурсов, они проигрывают при добыче полезных ископаемых развивающимся странам. Им углеродный налог был нужен, чтобы заставить свои предприятия меньше потреблять.
2. Каков углеродный налог в странах ЕС?
В ЕС углеродный налог составляет от 5 до 35 евро за тонну выбросов эквивалента СО2. Когда нововведения были на старте, налог платили только производители. Например, сельхозпроизводители, генераторы тепла и электричества. Далее как косвенный налог его стали платить не только те, кто прямо производит СО2, но и те, чья продукция косвенно способствует выбросам.
Например, металлурги. В ЕС обсуждается обложение этим налогом даже электромобилей «Тесла», которые тоже имеют углеродный след. «Самое интересное, что углеродный след имеет и возобновляемая генерация. Если уже сейчас обсуждается введение косвенных налогов, таких, как для «Тесла», можно ждать углеродного налога на возобновляемую энергетику, – обещает Максим Довгялло. – И на ветровую. И на солнечную. Там везде есть углеродный след».
3. Есть ли российская цена?
В России размер углеродного налога пока не определён. До сих пор шли разговоры о квотах на ограничение выбросов диоксида углерода. Ориентирами служили европейские показатели, но чёткая цифра не называлась. А европейские показатели – 25–35 евро за тонну.
4. Почему россиян ждёт из-за налога рост тарифов на услуги ЖКХ и ускорение инфляции?
Тепловая генерация – полностью тарифицируемая отрасль. Иного источника, кроме тарифа, у нее нет. Поскольку мы не отказываемся от объёмов сжигаемого топлива, введение углеродного налога автоматически приведет к увеличению тарифов. Всё, что генерирующая компания, например муниципальная котельная, получит в виде налога, она заложит в тариф на тепло. Но заложит уже не только по номиналу. Компания должна будет на все эти вещи доначислить коэффициент на ремонт, на обслуживание, на изменение стоимости топлива», – уверен Максим Довгялло.
5. О каких суммах может идти речь?
Представитель РСПП называет коэффициент роста 1,2–1,4. То есть на 1 рубль налога придётся заплатить рубль двадцать – рубль сорок в тарифе. «Нам с вами нужно обогреть не только домохозяйства. Налог ляжет и на детские сады, школы, больницы, объекты ФСИН, Минобороны и так далее. Всё это прямые бюджетные расходы. Значит, эти деньги придётся закладывать в бюджет», – напоминает эксперт.
6. Когда последствия «углеродного налога» могут стать заметны?
Если углеродный налог в России будет принят 1 января 2020 года, то его успеют заложить в бюджетную систему. Соответственно, уже с 1 января, уверен Максим Довгялло, россияне получат рост тарифов на перевозку РЖД, на тепло, электроэнергию и транспорт.
7. России нужен этот налог, чтобы защитить природу?
Для того чтобы понять, нужен нам налог или нет, нужно знать, сколько углекислого газа выбрасывается в атмосферу и сколько поглощается лесами, расположенными на территории страны. Максим Довгялло говорит, что гектар «среднестатистического» леса поглощает от 4 до 20 тонн СО2 в год. Гектар соснового леса – 4 тонны СО2. Гектар леса, который состоит из тополей, поглощает более 20 тонн СО2. Эксперт уверен, что, занимаясь управлением лесами, поддерживая федеральную программу лесоразведения и лесовосстановления, можно обеспечить нулевой баланс выбросов СО2 для экономики.
«Мы должны принять стратегию низкоуглеродного развития, которую никто ещё не видел. Министерство энергетики её пока ещё только разрабатывает. После анализа плюсов и минусов, последствий для бюджета после введения или неведения налога и тех методов, которые есть вне налога, только потом нужно принимать решение. Пока коллеги поторопились», – уверен секретарь комиссии РСПП по горнопромышленному комплексу.
8. Кто сегодня лоббист этой идеи?
В мире лоббистами идеи углеродного налога в основном являются организации, которые работали по грантам с ЕС и агентством международного развития США. Они первые стали ставить вопрос о целесообразности введения углеродного налога в России. Кто именно в России лоббирует принятие этого налога, ньюсмейкер «Фонтанки» комментировать отказался.
9. Кто сегодня противник идеи налога?
Министерство энергетики, они посчитали тарифные последствия, и они негативны. Минпромторг сообщил, что не понимает, как можно вводить углеродный налог и квоты, когда ситуация не просчитана. Аналогичную позицию занимает Минюст, недоумение по этому поводу высказывал и Минфин. Совет Федерации пока отложил принятие документа.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
В Госдуме отреагировали на «углеродный налог» Чубайса
Бороться с глобальным изменением климата надо, но вводить новые налоги для бизнеса — нет, такого мнения придерживаются в Российском союзе промышленников и предпринимателей.
Глава организации Александр Шохин в беседе с РИА «Новости» признал, что снизить выбросы можно и без увеличения фискальной нагрузки.
«То есть с выбросами CO2 бороться надо, поскольку мы подписали Парижское соглашение и собираемся его ратифицировать, но все это можно сделать, как считает большинство членов нашей организации, не увеличивая общую нагрузку фискальную на бизнес, а перераспределив, скажем так, существующие платежи.
Кроме экологического сбора есть еще платеж за негативное воздействие на окружающую среду, вот в них инкорпорировать углеродную компоненту», — уточнил Шохин.
Он отметил, что ранее бюро РСПП этот вопрос уже обсуждало, и глава «Роснано» Анатолий Чубайс, который входит в его состав, был единственным, кто выступал за введение налога. Шохин отметил, что бюро РСПП может вновь поднять этот вопрос 19 июня.
В Госдуме уверены, что в России нельзя вводить налог на выбросы углекислого газа промышленными предприятиями.
«В мировой повестке есть такая тема, как освобождение экономики от углеродного следа. Это прежде всего касается тех экономик, которые не имеют своих углеводородов. В нашей стране их избыток. Мы стоим на первых-вторых местах по добыче. Освобождаться от своего преимущества было бы глупо»,
— заявил RT первый зампредседателя комитета Госдумы по энергетике Валерий Селезнев.
Руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов в разговоре с RT отметил, что в России вводить новые налоги есть смысл только через пересмотр старых, так как платежи серьёзно перегружают промышленные предприятия и конечного потребителя.
Кроме того, президент РФ Владимир Путин отмечал ранее, что увеличения фискальной нагрузки на бизнес в стране не планируется.
В конце прошлого года первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов заявлял, что правительство РФ в настоящее время не готовит никаких решений о дополнительном повышении налогов на отдельные сектора экономики.
«Основные параметры налоговой системы после корректировки, которая вступит в силу с 1 января 2019 года, зафиксированы на шесть лет и меняться не будут»,
Глава «Роснано» Анатолий Чубайс в опубликованном 13 июня интервью РИА «Новости» предлагал подумать над возможностью введения в стране углеродного налога. Он напомнил, что в постановлении правительства в рамках плана действий по подготовке к ратификации Парижского соглашения по климату есть ряд вопросов, связанных с измерением выбросов. В частности, они касаются создания системы госучета размеров выбросов.
«А дальше начинается самый сложный вопрос, который надо решать: «углеродный налог». Вводить экономические меры, стимулирующие снижение эмиссии углекислого газа, или не вводить?» — говорит Чубайс.
Дело в том, что в других странах, в первую очередь в Евросоюзе, подобные решения уже активно принимаются. ЕС принял уже целый ряд нормативов, направленных в том числе на экспортируемые товары: если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам СО2 при производстве, то облагаются дополнительным налогом. Если не сделать нечто подобное в России, то «через пять-семь-десять лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК», уверен глава «Роснано». «И это вещь очень болезненная», — предупреждает Чубайс.
Инициатива главы «Роснано» может быть направлена прежде всего не на улучшение экологии, а на поиск источников финансирования продвигаемых им альтернативных источников электроэнергии, полагает депутат Валерий Селезнев.
В рамках «Роснано» Анатолий Чубайс действительно все активнее занимается альтернативной, чистой энергетикой.
В одном из прошлогодних интервью он высказывал мнение, что России надо увеличивать долю возобновляемых источников в общем энергобалансе страны — до 5-8% к 2035 году. «Только в этом случае будет сформирован полноценный внутренний рынок, который сможет обеспечить не только самовоспроизводство всего технологического кластера возобновляемой энергетики, но и достаточный экспортный потенциал», — сказал он ТАСС.
Хотим мы этого или нет, но требования к экологичности производства будут ужесточаться на мировом уровне каждый год, в этом не согласиться с Чубайсом невозможно, отмечает Александр Пахомов, директор Фонда развития права и медиации ТЭК.
Введения углеродного налога и иные стимулирующие процесс отказа от «грязной» генерации меры, действительно, и в теории, и на практике (например, в странах Европейского союза), приводят к росту доли генерации, использующей возобновляемые источники энергии и природный газ, но это неизбежно ведет к росту стоимости электроэнергии,
отмечает эксперт. Следовательно, столь же неизбежно повышается стоимость производимых потребителями энергии товаров и услуг, что ведет к ускорению инфляционных процессов и снижению привлекательности промышленного сектора для иностранных инвестиций, предупреждает Пахомов.
Эксперт уверен, что данный вопрос будет в ближайшие годы все чаще подниматься в Росии, однако «для имплементации таких механизмов контроля выбросов в России необходима подготовленная экономическая база, рост, который бы обеспечил устранение рисков для промышленности и населения в результате роста тарифов».
Почему России не выгоден углеродный налог, который предложил Чубайс?
Председатель правления «Роснано» Анатолий Чубайс в кулуарах Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) предложил ввести в России углеродный налог в рамках реализации плана действий по подготовке к ратификации Парижского соглашения по климату.
Согласно этому плану, Россия должна организовать систему государственного учета объемов вредных выбросов. По мнению Чубайса, среди экономических мер, стимулирующих снижение эмиссии углекислого газа, вполне может быть ведение углеродного налога. Тот будет стимулировать промышленников снижать выбросы.
Кого предлагают обложить углеродным налогом?
Облагать налогом Анатолий Чубайс предлагает предприятия, превышающие нормы по вредным выбросам при производстве. «Вводить экономические меры, стимулирующие снижение эмиссии углекислого газа, или не вводить? Это будет, пожалуй, самым сложным вопросом во всей системе климатических мер», — заявил глава «Роснано».
По словам Чубайса, в России пока не выработаны механизмы измерения вредных выбросов, поэтому ставки налога в первое время будут символическими. Он отметил, что в Евросоюзе уже действует правило, когда импортируемые товары, при производстве которых выбросы CO₂ превышали определенные нормы, облагаются дополнительным налогом.
Какими могут быть последствия введения углеродного налога?
По мнению ведущего эксперта Фонда национальной энергетической безопасности Игоря Юшкова, углеродный налог — совсем неоднозначная мера, поскольку она предполагает отслеживание углеродного следа. «Если вы производите какие-то товары, используя электричество, которое, например, поступает с угольной электростанции, то в этом случае вы отслеживаете углеродный след. С газовой этот след чуть поменьше, но он все равно есть, и меньше всего — если вы получаете электричество с солнечной или ветровой электростанции, так называемых возобновляемых источников. В итоге получается, чем у тебя больше углеродный след, тем больший налог ты платишь. Несмотря на то, что Чубайс заявляет, что налог будет совсем мизерным, он будет все равно со временем расти и расти. Это часть Парижского соглашения о климате», — говорит Юшков.
Эксперт отмечает, что деньги с углеродного налога будут не оставаться в России, а уходить из страны, перечисляться в международные фонды. «И самое страшное здесь то, что себестоимость товаров, которые производятся в России, станет постепенно расти, и российские товары, прежде всего, будут становиться менее конкурентоспособными на международных рынках. Эта история как раз придумана западными странами, в первую очередь, европейцами, чтобы повысить свою конкурентоспособность. В Европе довольно большая доля возобновляемых источников энергии, поэтому предполагается, что они будут меньше платить углеродного налога. А Китай, Индия и все остальные развивающиеся страны, где очень высокая доля угля в энергобалансе, будут облагаться большими налогами», — говорит Юшков.
По словам эксперта, Парижское соглашение, по сути, является фундаментом мировой торговли, и в нем больше экономической составляющей, нежели климатической или экологической. «Если мы пойдем по этому пути, ничего хорошего для российской экономики это не принесет, все наши товары будут неконкурентоспособными. Посмотрите, как сегодня поступают США. Когда они увидели, что их энергетика активно развивается благодаря, прежде всего, сланцевой революции, естественно, они отказалась от Парижского соглашения и свою экономику ничем ограничивать не собираются. Они из дешевого газа получаю дешевую электроэнергию и поэтому товары, произведенные в США, имеют низкую себестоимость», — говорит Юшков.
Как отреагировали на введение налога в Госдуме?
В Госдуме не поддержали введение углеродного налога. Как заявил ТАСС зампред комитета Госдумы по энергетике Дмитрий Исламов, такой налог лишь увеличит нагрузку на экономику и население, не принеся пользы, которую можно доказать научными методами.
«Такой налог — это очень вредно, потому что он увеличит ценовую нагрузку на всю экономику, поднимет цены, и все это бремя ляжет на потребителя, на наше население», — сказал он, подчеркнув, что рост цен коснется всех отраслей экономики.
Кроме того, по словам депутата, Россия не является основным эмитентом углекислого газа, а ученым так и не удалось окончательно доказать, что именно деятельность человека больше всего влияет на изменение климата. «Если говорить об эмитентах парниковых газов, то половина эмитентов во всем мире — это США, Китай и Индия, мы только на четвертом месте находимся, и все это при том, что еще не доказано, что именно антропогенное воздействие является определяющим для изменения климата», — заявил Исламов.
Загрузка...